– И что? Что он сказал? Он пытался что-то объяснить?
– Хотел. Не успел. Я пистолетик взяла и бах-бах их обоих. Так что сейчас в его квартире два трупика лежат. Что так смотришь? Жалко тебе его?
– Причем тут жалко? Если все это правда, то ты просто сумасшедшая. Что ты делать собираешься?
– Сейчас пойду и сдамся нашим властям. Только вот поесть нормально хотела. Спасибо за обед. Я в суматохе и денег не взяла и документы все свои оставила.
– Да… История конечно… Тебя же посадят. Ты понимаешь это?
– Конечно, понимаю. Ну а что делать? За свои поступки надо отвечать. Может, все-таки поедем к тебе? Понимаешь… Как бы тебе объяснить… У меня не было других мужчин кроме него. А мне бы хотелось… В тюрьме этого я уже не попробую. Есть у тебя настроение развлечься? Я вижу ты парень, вроде, неплохой.
– Нет, Катя. Настроения у меня нет. Я просто хотел тебя подвести.
– Ну вот и подвези, – настаивала Катя.
– Куда? В ментовку?
Катя замолчала. Гена встал:
– Ладно, мне пора. У меня еще дел полно.
Катя улыбнулась.
– Хорошо, Гена. Иди. Я как-нибудь сама решу, что мне делать.
Гена расплатился за обед и вышел из ресторана. Сев в машину он включил радио. В новостях передали, что несколько часов назад в квартире известного бизнесмена произошло убийство. Бизнесмена и его любовницу расстреляли в упор. Убийца с места происшествия скрылся. Подозревается его супруга.
У Гены на секунду остановилось дыхание. Не понятно какая сила заставила его вернуться в ресторан.
Катя сидела за тем же столиком.
– Уже весь город на ушах. Тебя ищут.
Катя молчала.
– Поехали ко мне. – Предложил Геннадий.
Катя кивнула. В машине она спросила:
– У тебя сигареты есть?
Гена протянул ей пачку Парламента.
Катя закурила и закашлялась.
– Вообще-то я не курю. Просто решила попробовать… Хотя уж в тюрьме-то точно пришлось научиться.
– Ты не должна попасть в тюрьму. – Геннадий сосредоточенно смотрел на дорогу.
– Именно там мне и место. Я ведь убийца. – Она залилась смехом, не то истерическим, не то искусственным.
– Прекрати! Прекрати, я сказал!
– Хорошо. Прекратила. – Она затихла.
Гена взял телефон и набрал номер:
– Раиса Георгиевна, вы на сегодня свободны. Да-да, Саша мне тоже не нужен.
– Это кто? – поинтересовалась Катерина.
– Не твое дело.
– Да, вижу, что мужчина ты с характером. Нелегко, наверное, приходится твоим близким, – передразнила Катя Гену.
Он в ответ ухмыльнулся:
– У меня никого нет.
Катя ходила по квартире нового знакомого и рассматривала кубки и медали: хозяин квартиры занимался то ли самбо, то ли каратэ. Гена вышел из ванной с зеленым махровым полотенцем на бедрах.
– Я чемпион по вольной борьбе, как ты поняла, наверное! – гордо произнес он.
Катя подошла к нему и сдернула полотенце.
Через час, когда они лежали на широкой двуспальной кровати, Гена спросил:
– Ну, как?
– Что как?
– Как тебе было с другим мужчиной?
– Нормально. Хорошо даже.
– Ладно, не хочешь говорить, не говори.
Гене было не по себе, он смотрел в потолок и думал: «Во что я вляпался?! Ведь ее уже ищут. И обязательно найдут. И кем тогда буду я? Соучастником?». Гена стал нервничать и даже присел на кровати. «И что тогда будет? Что будет со мной? Ведь точно начнутся проблемы. Решат, что я ее любовник, помог ей спланировать преступление. Хотя, да я и есть теперь ее любовник». Теперь Гена разнервничался не на шутку. Закурил. Надо было что-то делать. Будущее теперь рисовалось Гене в темных тонах, стало безумно страшно: «И зачем я привез ее домой? Надо было оставить ее там, в китайском ресторане. Не стоил, ей-богу не стоил, один час секса таких жертв»
Гена накинул халат и вышел в соседнюю комнату. Вскоре вернулся и стал одеваться.
– А тебе? – неожиданно спросила Катя.
– Что мне? – он, правда, не понял.
– Тебе как было со мной?
– Аааа… мне было хорошо. Очень.
Минут через десять в дверь позвонили. Гена искоса взглянул на Катю, которая по-прежнему лежала, прикрывшись темно-синей шелковой простыней. Уняв дрожь в ногах, пошел открывать, предварительно скомандовав:
– Оденься.
В коридоре громко спорили и Кате стало любопытно. Она завернулась в простыню и пошла послушать о чем говорят.
– … Нет, она сама сказала… это она… не может быть…
– доказывал Гена двум мужчинам в полицейской форме.
– Послушайте, вы что решили пошутить? У нас нет времени на это. Жена Голованина уже сдалась, сама пришла и написала заявление, что убила обоих – мужа и любовницу – школьную подругу своей дочери. Пришла, кстати, сразу после вашего звонка. Мы бы и не приехали, если б знали, что вам делать нечего. Дел невпроворот, а вам развлекаться охота. Пойдем, Мить.
Гена растеряно смотрел то на них, то на стоявшую в дверях Катю, которая стала смеяться. Ребята в форме ничего не понимали, но уже начинали злиться, видно и в самом деле потеряли драгоценное время.
– Это вы что ли якобы жена Голованина?
– А кто это? – Катя удивленно посмотрела на них.
Старший из приехавших разозлился окончательно:
В общем, пошли отсюда, придурку явно делать не фиг. Развлекается. Звонит, понимаешь ли… Информатор, тоже мне. А ты в следующий раз, когда захочешь избавиться от любовницы, придумай что-нибудь попроще! – предложил он, и взяв за рукав напарника они вышли из квартиры.
Катя ушла в спальню и стала одеваться.
Гена стоял в дверях и следил за ней. Отступил, когда она направилась к выходу. Катя на минуту остановилась, посмотрела ему в глаза и сказала:
– В постели ты был неплох. А вот в жизни оказался трусом. Большим трусом.
Мышь
Встала, оделась, умылась.
Нет, вначале надо умыться, а потом одеться. Но, я всегда все делаю наоборот.
Надо выпить кофе, а я пью чай. Потому что чай мне больше нравится. Я вообще стараюсь выделяться из толпы. Потому что я – самая простая серая мышь.
Он так и зовет меня – Мышка.
Я люблю сыр. Все мыши любят сыр. Он покупает мне его килограммами, я целую его в нос, а он прижимает меня к себе и вдыхает аромат моих волос.
Ему нравится, когда мои волосы влажные, после душа. Ему нравятся мои глаза – серые жемчужины. Иногда я получаю десятки поцелуев в ресницы. Они у меня совсем не пушистые, а он твердит, что мягче и нежней ресниц не встречал.
Когда он держит меня за руку, мне становится тепло и уютно. Я зарываюсь головой в его свитер и наслаждаюсь его запахом.
Он опять принес мне сыр и белую розу.
Я люблю белые розы. Я отрезаю ломтик сыра, усаживаюсь в кресло и улыбаюсь.
Он смотрит на меня. Садится у моих ног и спрашивает:
– Ты счастлива?
Я улыбаюсь. Конечно я счастлива.
– Ты хочешь быть со мной всегда?
Я опять улыбаюсь. Я только этого и хочу.
– Почему ты любишь белые розы? Это ведь слезы.
– Нет, слезы соленые и прозрачные.
– Откуда ты знаешь? Я никогда не видел, чтоб ты плакала.
– И не увидишь. Мыши не плачут.
– А что они делают, когда им плохо?
Пожимаю плечами:
– Не знаю…
Сегодня ты опять пришел без сыра. Ты давно не дарил мне его.
– Что у нас на ужин? – ты уже не целуешь меня при встрече.
Я стараюсь улыбаться. Может это просто семейный быт. Может все скоро пройдет и ты опять станешь прежним.
Что же все таки происходит?
Вчера меня угостили сыром. Я впервые угостилась с чужих рук. Мне протянули ломтик на золотой вилочке. Я хотела взять в руки и откусить. Я так соскучилась по вкусу сыра, но мои две руки были зажаты одной ладонью и кто то улыбаясь, совсем не как ты, дал испробовать этот заветный кусочек.
Этот сыр показался мне абсолютно безвкусным и пресным.
– Нравится? – спросил незнакомец.
Я кивнула.
– Хочешь еще?
– Нет, спасибо. Мне пора.
Ты дуешься на меня, а я не знаю за что. Я пытаюсь поговорить с тобой, но ты избегаешь разговора.
Теперь я все поняла. Я видела тебя. Ты улыбался и разговаривал с ней. Она не серая мышь. Она красивая и желанная.
Кто виноват во всем, что с нами произошло? Кому мне задавать вопросы, и где найти доктора, который поможет в этой ситуации.
Ты живешь рядом со мной и я чувствую, что все можно вернуть… Но как?
Вчера мы вместе ходили за покупками. Ты остановился напротив прилавка с сырами. Я смотрела на тебя и ждала, что ты купишь сейчас его, ведь ты знаешь, что именно это и надо мне.
Мне нужен сыр с твоих рук. Понимаешь? Только с твоих. Ведь не в сыре, в конце концов дело. Да, я попробовала его вкус втихаря, но ведь и ты угощал им других. Главное, что мы поняли, что нам надо, а сыр это ведь просто предлог. Эта наша традиция. Ну чего ты молчишь? Купи его и все начнем сначала.
Но ты отвернулся и ушел. Может, это просто мужское самолюбие. А может ты действительно уже не любишь меня.
